Авторы на сцене истории, географии и быта
2 этаж
Они гордятся тем, что преодолевают трудности жизни, но иногда стыдятся способов, которыми они эти трудности преодолевают. Мы удивляемся их естественности, остроумию и находчивости, при этом чувство горечи — «все могло бы и должно бы быть гораздо лучше вокруг» — не покидает нас.
Если на первом этаже выставки ваше внимание сосредотачивалось на вещах или, как называет их Владимир Архипов — «штуковинах», то теперь главным объектом показа становятся люди.
виртуальный тур
Коллекция Владимира Архипова — вещи, авторы, превращения
Предметы гордости и стыда
авторы: Василий и Любовь Архиповы
авторы: Василий и Любовь Архиповы
«Из чего, из чего, — из ничего, что под рукой было…»
объект 1
объект 2
объект 3
объект 4
объект 5
объект 6
объект 7
Сушилка для сеток Любови Николаевны Архиповой
Коломна, Московская область
Любовь Николаевна Архипова: «Ну как же? Надо же было посушить сетки. На солнышке чтоб было, вот и придумала, чтоб просто и быстро. Стулья взяла, две палки тут у забора стояли. Эти сетки мы подкладываем под клубнику чтобы ягоды не гнили. А потом они остаются. На них может быть и зараза какая попала, поэтому мы их стираем, а потом сушим, чтобы на следующий год снова использовать.
Эти сетки из овощного магазина, их так отдают — попросишь продавцов, они и дадут».
Холодильник Василия Григорьевича Архипова
Коломна, Московская область, 1965
Василий Григорьевич Архипов: «Холодильников в то время тоже ведь не было. Так нужен был холодильник… для семьи, а купить их было невозможно. Я тогда решил сделать сам холодильник, а что поводом для этого послужило, — нужда, конечно, ну а вообще, — возможность появилась такая. Я много ездил по командировкам, и в Москве, я в одном из магазинов увидел, что агрегаты холодильные продают. Я посмотрел внимательно, как они были сделаны… «Саратов» тогда… самый знаменитый… Вот, а вообще-то выпускали тогда и «ЗИЛы», «Ока», но о тех нам просто тогда мечтать не приходилось, они были очень, очень дорогие и их было очень, очень мало. Но вот холодильные агрегаты, они продавались… Они довольно-таки по сходной цене, сами по себе они были, я тогда решил купить агрегат в Москве.
Купил я его, привез домой, он, правда, в ящике продавался таком деревянном, — домой тащить было тяжело. Я его вытащил весь, потому как знал, что можно транспортировать его в другом варианте, и этот оставил его все деревяшки, а с этим вот легче справиться, с одними железками. Связал, упаковал его и привез домой, а здесь у нас жил тогда, как его фамилия… я уж щас не помню… строитель… он мне предложил пластик. Пластик, не пластик, но он очень хорошо растворялся дихлорэтаном, вот, и я у него взял три листа этого пластика… Где он брал, наверно, воровал, а может, там лишние были… Я их склеивал, а самые усиленные места, вот значит, где… особенно снизу, где вот полки, здесь пришлось укреплять их металлом, железки там, угольники какие-то подставлять, внизу-то обязательно надо, потому что внизу у меня стояло девять трехлитровых банок. Их девать-то некуда было… засолили осенью огурцы, помидоры… Подвала, погреба никакого не было тогда…»
Подставка для горелки Василия Григорьевича Архипова
Коломна, Московская область, 1999
Василий Григорьевич Архипов: «Как эта штука называется? Таганок. Ну как, в детстве, в деревне, такие в печку чугун ставят на ножках. Там же не просто чугун на камень ставят, а такой таган есть.
Свет отключили и не на чем воды нагреть было. Вот и все».
Василий Григорьевич Архипов: «Как эта штука называется? Таганок. Ну как, в детстве, в деревне, такие в печку чугун ставят на ножках. Там же не просто чугун на камень ставят, а такой таган есть.
Свет отключили и не на чем воды нагреть было. Вот и все».
Маска Василия Григорьевича Архипова
Коломна, Московская область, 1983
Диалог с Василием Григорьевичем Архиповым:
— Па, расскажи про маску! Зачем ты ее делал?
— Зачем, зачем, — за спрос.
— Ну и, зачем?
— Чтоб химия в глаза, в лицо не попадала.
— А где химия в лицо попадает?
— Где, где, — в саду. Мать заставляет сад опрыскивать, а дышать этим не хочется. Вот и сделал.
— А в магазине маски не продавались?
— Может и продавались — я не видел.
— А из чего, как ты ее сделал?
— Из чего, из чего, — из ничего, что под рукой было.
Диалог с Василием Григорьевичем Архиповым:
— Па, расскажи про маску! Зачем ты ее делал?
— Зачем, зачем, — за спрос.
— Ну и, зачем?
— Чтоб химия в глаза, в лицо не попадала.
— А где химия в лицо попадает?
— Где, где, — в саду. Мать заставляет сад опрыскивать, а дышать этим не хочется. Вот и сделал.
— А в магазине маски не продавались?
— Может и продавались — я не видел.
— А из чего, как ты ее сделал?
— Из чего, из чего, — из ничего, что под рукой было.
Растворомешалка Василия Григорьевича Архипова
Коломна, Московская область, 1982
Василий Григорьевич Архипов:
«Когда я дом начал строить, решил строить из керамзитобетона. Но он дорогой был, надо было его перевозить, да его и не продавали народу тогда. Был он в блоках, но они были тяжелые — не натаскаешься. И я решил делать блоки поменьше, полегче. Сделал опалубку под четыре блока. Надо было чем-то раствор мешать. Пробовал лопатой — руки отваливаются. Не намашешься! Была старая стиральная машина, которую мать не давала выкинуть. И я ее переделал в растворомешалку, или нет, бетономешалку. У машины здесь был другой винт, он не мог перемешать раствор — я сделал побольше.
Вот с этой машиной я дом построил. Соседи завидовали, брали машинку на прокат. Вот до сих пор жива, работает! Мотор там хороший, а бак — вечный: то ли из дюрали, то ли из нержавейки».
Василий Григорьевич Архипов:
«Когда я дом начал строить, решил строить из керамзитобетона. Но он дорогой был, надо было его перевозить, да его и не продавали народу тогда. Был он в блоках, но они были тяжелые — не натаскаешься. И я решил делать блоки поменьше, полегче. Сделал опалубку под четыре блока. Надо было чем-то раствор мешать. Пробовал лопатой — руки отваливаются. Не намашешься! Была старая стиральная машина, которую мать не давала выкинуть. И я ее переделал в растворомешалку, или нет, бетономешалку. У машины здесь был другой винт, он не мог перемешать раствор — я сделал побольше.
Вот с этой машиной я дом построил. Соседи завидовали, брали машинку на прокат. Вот до сих пор жива, работает! Мотор там хороший, а бак — вечный: то ли из дюрали, то ли из нержавейки».
Леток Василия Григорьевича Архипова
Коломна, Московская область, 1990
Владимир Архипов рассказывает о своем отце Василии Архипове, и эта история напоминает нам о судьбе и творчестве Иозефа Бойса.
«В начале 80-х отец построил на садовых шести сотках небольшой дом. Строил он его сам из керамзита: перемешивал его с песком и цементом и заливал в опалубку. И когда делал стены, то на втором этаже оставил небольшие отверстия — каналы, по которым пчелы должны были попадать в ульи. Дело в том, что во время войны, когда ему было лет 7-8, его спасли от голода, отправив на колхозную пасеку. С тех пор его мечтой было завести собственных пчел. И вот когда появилась такая возможность, он разместил на втором этаже 4 улья как раз напротив этих дырок в стене. Но стены были кривые и ульи не подходили вплотную — оставались щели. И тогда он сделал из фанеры, оргалита и деревяшек вот такие летки. А когда он отодвигал ульи (на зиму), то затыкал летки книгами, которые идеально подходили на роль затычек».
Владимир Архипов рассказывает о своем отце Василии Архипове, и эта история напоминает нам о судьбе и творчестве Иозефа Бойса.
«В начале 80-х отец построил на садовых шести сотках небольшой дом. Строил он его сам из керамзита: перемешивал его с песком и цементом и заливал в опалубку. И когда делал стены, то на втором этаже оставил небольшие отверстия — каналы, по которым пчелы должны были попадать в ульи. Дело в том, что во время войны, когда ему было лет 7-8, его спасли от голода, отправив на колхозную пасеку. С тех пор его мечтой было завести собственных пчел. И вот когда появилась такая возможность, он разместил на втором этаже 4 улья как раз напротив этих дырок в стене. Но стены были кривые и ульи не подходили вплотную — оставались щели. И тогда он сделал из фанеры, оргалита и деревяшек вот такие летки. А когда он отодвигал ульи (на зиму), то затыкал летки книгами, которые идеально подходили на роль затычек».
Сетка-рабица Василия Григорьевича Архипова
Коломна, Московская область, 1988
Василий Григорьевич Архипов: «… Сделал давно, где-то в девяностом году, наверно. Или в восемьдесят пятом, когда не было ничего. Вот надо было оградить участок и вот эту сетку пришлось делать вручную. Не было сеток тогда. Тогда проволока у нас была, делали для нее оправку и на станке мотали. Это ведь делалось в нерабочее время, а потом она заплеталась одна в одну. Сделали метров тридцать, наверно.. Вон оттуда — туда».
Василий Григорьевич Архипов: «… Сделал давно, где-то в девяностом году, наверно. Или в восемьдесят пятом, когда не было ничего. Вот надо было оградить участок и вот эту сетку пришлось делать вручную. Не было сеток тогда. Тогда проволока у нас была, делали для нее оправку и на станке мотали. Это ведь делалось в нерабочее время, а потом она заплеталась одна в одну. Сделали метров тридцать, наверно.. Вон оттуда — туда».
вернуться назад
Георгий Никич
куратор выставки
«Я давно и нежно люблю ПЕРММ. Мне кажется, здесь сохраняется свежесть взгляда и подхода к современному искусству, оригинальность и неангажированность музейно-современными стереотипами и отмеченность искренним желанием вдохновить людей современностью, а значит — будущим.
Выставка «Предметы гордости и стыда...» это не только о творчестве Владимира Архипова, но о всех нас, ведь художник открывает, даже «первооткрывает» в людях, не подозревающих об этом, творческое начало и представляет нам их, как авторов. Искусство, воплощенное в предметах, дает право голоса. Поэтому на втором этаже выставки царит многоголосье — десятки людей рассказывают о своей жизни и о том, как она заставила их стать художниками (ведь так их называет Архипов). Каждый посетитель может предложить свои предметы, и, если они соответствуют критериям проекта, экспозиция будет «расширяться» пермским разделом коллекции. Кстати, на выставке уже есть семь экспонатов пермских авторов.
Почему выставка называется «Предметы гордости и стыда?». Чувство гордости вызывает неиссякаемая креативность наших людей. Из хлама, из руин, из обмылков, из фрагментов «прошлых вещей» они создают то, что им важно и нужно сейчас, то, чем их не может снабдить / обеспечить текущий момент жизни. Все это удивительная способность сочленить, интерпретировать, превратить в пользу и даже не заметить, что появилась не только искомая функция, но и уникальная форма — объект искусства. Гордости, честно говоря, больше, чем стыда. А стыд имеет общий вид — то ли ретроспективный, то ли перспективный, иногда он переходит в страх, изредка — в неловкость, и все это относится к общим явлениям, историческим обстоятельствам, некоторым нынешним тенденциям...».
Выставка «Предметы гордости и стыда...» это не только о творчестве Владимира Архипова, но о всех нас, ведь художник открывает, даже «первооткрывает» в людях, не подозревающих об этом, творческое начало и представляет нам их, как авторов. Искусство, воплощенное в предметах, дает право голоса. Поэтому на втором этаже выставки царит многоголосье — десятки людей рассказывают о своей жизни и о том, как она заставила их стать художниками (ведь так их называет Архипов). Каждый посетитель может предложить свои предметы, и, если они соответствуют критериям проекта, экспозиция будет «расширяться» пермским разделом коллекции. Кстати, на выставке уже есть семь экспонатов пермских авторов.
Почему выставка называется «Предметы гордости и стыда?». Чувство гордости вызывает неиссякаемая креативность наших людей. Из хлама, из руин, из обмылков, из фрагментов «прошлых вещей» они создают то, что им важно и нужно сейчас, то, чем их не может снабдить / обеспечить текущий момент жизни. Все это удивительная способность сочленить, интерпретировать, превратить в пользу и даже не заметить, что появилась не только искомая функция, но и уникальная форма — объект искусства. Гордости, честно говоря, больше, чем стыда. А стыд имеет общий вид — то ли ретроспективный, то ли перспективный, иногда он переходит в страх, изредка — в неловкость, и все это относится к общим явлениям, историческим обстоятельствам, некоторым нынешним тенденциям...».
вернуться назад
Предыстория
как художник ищет и находит свои вещи
В 1994-м году художник Владимир Архипов зашел в ванную комнату на даче своего друга. Его внимание привлекли вешалки для полотенец, очень странные и очень удобные — к стене были прибиты зубные щетки, согнутые крючком — их осторожно подержали над огнем, так, чтобы средняя часть размягчилась, и согнули. Отверстие на ручке (один из стандартов советского времени), как будто специально было создано для того, чтобы прибить «крючок» гвоздем к стене. Истертая щетина, глядящая внутрь «конструкции», не давала соскользнуть полотенцу — ни большому, ни маленькому. Умеренная разноцветность и разнообразие размеров придавали ряду этих вешалок современный (на тот далекий год), модный дизайнерский вид, а функциональность, следование идеям ответственного потребления и ресайклинга актуальны и сегодня.
Разговор с автором этих изделий убедил Архипова в том, что тот ни в коем случае не имел в виду «ничего эстетического». Автор думал лишь о том, что хороших крючков в продаже нет, гвозди могут порвать ткань, а вот ненужные зубные щетки как раз пригодятся.
Этих зубных щеток в собрании Архипова нет, но именно они, вернее — их образ, можно считать точкой отсчета, и концепции, и творческого метода, и коллекции Архипова.
Разговор с автором этих изделий убедил Архипова в том, что тот ни в коем случае не имел в виду «ничего эстетического». Автор думал лишь о том, что хороших крючков в продаже нет, гвозди могут порвать ткань, а вот ненужные зубные щетки как раз пригодятся.
Этих зубных щеток в собрании Архипова нет, но именно они, вернее — их образ, можно считать точкой отсчета, и концепции, и творческого метода, и коллекции Архипова.
вернуться назад
ЧТО ТАКОЕ «ШТУКОВИНЫ»?
Встреча куратора Архипова
с авторами вещей (художниками)
с авторами вещей (художниками)
«Народный феномен самостоятельного изготовления необходимой бытовой вещи — явление яркое, масштабное, стихийное, неизвестное. Такие вещи всегда были и есть сегодня в любой стране мира. Сегодня в моей коллекции около тысячи вещей, которые объединяют три признака: функциональность, визуальная уникальность, свидетельство автора — изготовителя и потребителя в одном лице. Они представляют удивительную часть современной народной материальной культуры.
Эти вещи люди делают сами для себя и сами ими пользуются. Это не предметы искусства или украшения, а функциональные бытовые вещи — тележки, антенны, полочки, скамейки, стулья и многое такое, что трудно даже классифицировать и определить. Эти вещи не были товаром. У них нет копий, но есть авторы, мы знаем место и время их создания. Они создавались не в угоду моде или арт-рынку и поражают своей искренностью. Их авторы — обычные люди — не ставили перед собой художественных задач, но необъяснимым образом нашли восхитительные формы», — Владимир Архипов.
Эти вещи люди делают сами для себя и сами ими пользуются. Это не предметы искусства или украшения, а функциональные бытовые вещи — тележки, антенны, полочки, скамейки, стулья и многое такое, что трудно даже классифицировать и определить. Эти вещи не были товаром. У них нет копий, но есть авторы, мы знаем место и время их создания. Они создавались не в угоду моде или арт-рынку и поражают своей искренностью. Их авторы — обычные люди — не ставили перед собой художественных задач, но необъяснимым образом нашли восхитительные формы», — Владимир Архипов.
вернуться назад
В чем заключается работа Владимира Архипова, если он показывает вещи, сделанные другими людьми?
Владимир Архипов:
«Она состоит в том, чтобы найти эти «невидимые» вещи, вступить в диалог и записать интервью с авторами. В основе всегда лежит мое сильное художественное впечатление от увиденного и желание поделиться им со зрителем. Результаты поисков всегда случайны — «хожу неизвестно куда и ищу неизвестно что». Я считаю будущим искусства то, что на смену парадигме «я — художник» должна прийти парадигма «он — художник».
Георгий Никич:
«Они гордятся тем, что преодолевают трудности жизни, но иногда стыдятся способов, которыми они эти трудности преодолевают. Мы удивляемся их естественности, остроумию и находчивости, при этом чувство горечи — «все могло бы и должно бы быть гораздо лучше вокруг» — не покидает нас.
«Он / она — художник» делает какую-то полезную для себя вещь и не обращает внимание ни на эстетические свойства, ни на презентабельность своего объекта. Должен появиться кто-то, кто откроет, предъявит и репрезентирует самодельные утилитарные объекты, как искусство, а простых жителей деревень и городов из разных стран — инженеров и учителей, охранников и рабочих, местных и пришлых, — как акторов творческого процесса, потенциальных, а теперь и реальных участников художественной жизни.
И этим «открывателем» и «назывателем» стал Владимир Архипов. Художественные высказывания авторов — это вещь плюс текст. Артистическая форма вещи и ее сценический характер окрашивают этот зал противоречивой интонацией «документального театра», в котором действие происходит, одновременно, и сейчас, и десять, и двадцать, и тридцать лет назад, в Коломне и Жуковском, Ярославле и Перми, Нью-Йорке, Праге и Москве».
вернуться назад
Десятки историй, записанных по всей России и за рубежом
Коллекция Владимира Архипова — это десятки историй, записанных по всей России и за рубежом, и полифония голосов архиповских художников, которые их рассказывают. На выставке в музее PERMM эта концепция превратилась в экспозиционную задачу — объекты должны были буквально «заговорить». Для реализации этой задачи к команде музея присоединились преподаватели и ученики Школы Цифровых Технологий — наши партнеры-экспозиционеры разработали звуковые этикетки с датчиками движения, благодаря чему экспонаты начинают говорить, как только зритель попадает в зону действия датчика. Весь проект звуковых этикеток, включая написание программы, сборку и настройку системы, был реализован двумя учениками 9-го и 6-го класса.
Команда проекта
Алексей Волков, руководитель ШЦТ
Александр Борисов, наставник ШЦТ, инженер-изобретатель
Игорь Демидов, наставник ШЦТ, студент ВШЭ
Михаил Гура, учащийся ШЦТ, ученик 9-го класса (программная часть, сборка)
Антон Женин, учащийся ШЦТ, ученик 6-го класса (помощь в сборке и настройке)
Школа Цифровых Технологий — сеть центров молодежного инновационного творчества, которая специализируется на робототехнике, программировании и научно-техническом творчестве для школьников. Работа в ШЦТ ведется на современном оборудовании, применяемом в современном процессе инженерной разработки с использованием компонентов, применяемых в реальных инженерных проектах.
вернуться назад
первый этаж
Путешествие художника Владимира Архипова
в поисках предметов
в поисках предметов
На первом этаже выставки вы увидите и услышите повествование о том, как художник Архипов ищет и находит свои вещи (он их часто называет «штуковины»).
Также здесь находится раздел «Музей КСП. Копать, сгребать, подметать», посвященный идее музеефикации коллекции Архипова, и раздел «Лаборатория ПОП» (попытка определения предметов) — место, куда каждый может предложить свой объект для нашей выставки, то есть, в определенной степени, исполнить роль художника. Для этого написана специальная инструкция и выделено место для будущих экспонатов.
Мы все можем гордиться тем, что найденные объекты свидетельствуют о том, что творчество присуще нам всем, или почти всем. Для его проявления нужны лишь обстоятельства. Объекты дизайна появляются не по законам эстетики, а в связи с товарным дефицитом, бедностью, удаленностью торговых точек, доступностью материалов и деталей, которые можно перекомпоновать, переделать и перепридумать.
У вещей, найденных Владимиром Архиповым, иногда есть промышленные прототипы, выпускающиеся большими сериями. Но авторы «штуковин» вынужденно предпочитают собственную модель — индивидуальное и уникальное функциональное решение. Очень важно, что естественная художественная форма авторских объектов перерастает заданные — бытовые, заказанные — дизайнерские форматы, сама собой кристаллизуется художественная форма и «штуковины» — и вот вещи готовы к тому, чтобы называться «предметами искусства».
Важная догма концепции Архипова — это не присвоение им «найденных объектов» (тогда бы мы говорили о прямой линии «дюшановского редимейда»), но и указание на создателя объекта, как на автора, художника. Следы общения Владимира Архипова с авторами «штуковин» вы найдете в текстах, дополняющих (иногда — контрастно) презентативные «товарные» этикетки, сопровождающие экспонаты на первом этаже выставки.
Также здесь находится раздел «Музей КСП. Копать, сгребать, подметать», посвященный идее музеефикации коллекции Архипова, и раздел «Лаборатория ПОП» (попытка определения предметов) — место, куда каждый может предложить свой объект для нашей выставки, то есть, в определенной степени, исполнить роль художника. Для этого написана специальная инструкция и выделено место для будущих экспонатов.
Мы все можем гордиться тем, что найденные объекты свидетельствуют о том, что творчество присуще нам всем, или почти всем. Для его проявления нужны лишь обстоятельства. Объекты дизайна появляются не по законам эстетики, а в связи с товарным дефицитом, бедностью, удаленностью торговых точек, доступностью материалов и деталей, которые можно перекомпоновать, переделать и перепридумать.
У вещей, найденных Владимиром Архиповым, иногда есть промышленные прототипы, выпускающиеся большими сериями. Но авторы «штуковин» вынужденно предпочитают собственную модель — индивидуальное и уникальное функциональное решение. Очень важно, что естественная художественная форма авторских объектов перерастает заданные — бытовые, заказанные — дизайнерские форматы, сама собой кристаллизуется художественная форма и «штуковины» — и вот вещи готовы к тому, чтобы называться «предметами искусства».
Важная догма концепции Архипова — это не присвоение им «найденных объектов» (тогда бы мы говорили о прямой линии «дюшановского редимейда»), но и указание на создателя объекта, как на автора, художника. Следы общения Владимира Архипова с авторами «штуковин» вы найдете в текстах, дополняющих (иногда — контрастно) презентативные «товарные» этикетки, сопровождающие экспонаты на первом этаже выставки.
вернуться назад
второй этаж
Встреча куратора Архипова
с авторами вещей (художниками)
с авторами вещей (художниками)
Если на первом этаже выставки ваше внимание сосредотачивалось на вещах или, как называет их Владимир Архипов — «штуковинах», то теперь главный объектом показа становятся люди. Авторы «штуковин», с точки зрения Архипова — настоящие художники, только они не подозревают об этом. Диалоги и монологи создателей «штуковин» — центральная тема этого зала. Все они появились в поле внимания Владимира Архипова и обсуждают с ним или между собой странности, прелести и ужасы ландшафтов — экономических, общественно-политических, географических, психологических. Экспозиция второго этажа отвечает на вопросы «Кто эти авторы?», «Чем он / она были мотивированы?», «В каком общественном, семейном или предметном окружении разворачивалось творческое действие героев Владимира Архипова.
вернуться назад
Авторы на сцене истории, географии и быта
2 этаж
Они гордятся тем, что преодолевают трудности жизни, но иногда стыдятся способов, которыми они эти трудности преодолевают. Мы удивляемся их естественности, остроумию и находчивости, при этом чувство горечи — «все могло бы и должно бы быть гораздо лучше вокруг» — не покидает нас.
Если на первом этаже выставки ваше внимание сосредотачивалось на вещах или, как называет их Владимир Архипов — «штуковинах», то теперь главным объектом показа становятся люди.
Авторы «штуковин», с точки зрения Архипова — настоящие художники, только они не подозревают об этом. Обычное утверждение «я — художник» Архипов реинтерпретирует в концептуальное указание «он / она — художник». Получается, что если «я — художник» создал нечто, то оно непременно (имманентно) обозначается как искусство. У Архипова совсем иначе: «он / она — художник» делает какую-то полезную для себя вещь и не обращает внимания ни на эстетические свойства, ни на презентабельность (а тем более — репрезентативность) своего объекта. Должен появиться кто-то, кто откроет, предъявит и репрезентирует самодельные утилитарные объекты, как искусство, а простых жителей деревень и городов из разных стран — инженеров и учителей, охранников и рабочих, местных и пришлых, — как акторов творческого процесса, потенциальных, а теперь и реальных участников художественной жизни.
И этим «открывателем» и «назывателем» стал Владимир Архипов.
Диалоги и монологи создателей «штуковин» — центральная тема этого зала. Все они появились в поле внимания Владимира Архипова и обсуждают с ним или между собой странности, прелести и ужасы ландшафтов — экономических, общественно-политических, географических, психологических.
Голоса и тексты авторов свидетельствуют о естественном (природном) происхождении их творческой энергии — об обстоятельствах, вынудивших к созданию уникальных вещей, о контекстах бытия и жизненных коллизиях.
Художественные высказывания авторов — это вещь плюс текст. Артистическая форма вещи и ее сценический характер окрашивают этот зал противоречивой интонацией «документального театра», в котором действие происходит, одновременно, и сейчас, и десять, и двадцать, и тридцать лет назад … в Коломне и Жуковском, Ярославле и Перми, Нью-Йорке, Праге и Москве…
Нетрудно заметить, как тема «вынужденное творчество» дополняется «внутренним сюжетом выставки» — рассуждением о многоликой и мультиролевой позиции современного художника. Его авторское «Я» дополняется позициями «коллекционер» и «знаток», «куратор» и «эксперт».
Разделы этого зала называются по фамилиям художников — создателей вещей. И не случайно все начинается с родителей Владимира Архипова. К своей концепции поиска самодельных вещей и их авторов художник пришел в «символически нагруженном» возрасте — когда ему было 33 года. Возможно, фокусировка его «культурного зрения» именно в это время позволила заметить (и оценить!) источники творчества совсем рядом — в семье. Таким образом сама собой формируется гипотеза о «естественном» происхождении творчества Архипова — из лона семьи.
Художественные династии — небольшая редкость, но наследование и проявление «художественного» в предыдущем поколении в полной мере характеризует Владимира Архипова, как дитя современной культуры и «родителя» новых подходов к искусству. Не случайно его творческий метод можно рассматривать в контексте наиболее актуальных социально-художественных практик, связанных с партисипаторностью, соучастным проектированием, культурой участия.
Для освоения этой экспозиции ваше активное участие тоже необходимо — только вы сможете установить связи между фотографиями людей и их текстами, объектами и названиями предметов, высказываниями авторов и посланием художника.
Итак, если внизу вы увидели, что и как делают авторы, то экспозиция второго этажа отвечает на вопросы «Кто эти авторы?», «Чем он / она были мотивированы?», «В каком общественном, семейном или предметном окружении разворачивалось творческое действие героев Владимира Архипова.
Документальные материалы — аудио и текстовые, использованные в экспозиции фрагментированы, частично перемонтированы. Обсценная лексика некоторых авторов смягчена.
Если на первом этаже выставки ваше внимание сосредотачивалось на вещах или, как называет их Владимир Архипов — «штуковинах», то теперь главным объектом показа становятся люди.
Авторы «штуковин», с точки зрения Архипова — настоящие художники, только они не подозревают об этом. Обычное утверждение «я — художник» Архипов реинтерпретирует в концептуальное указание «он / она — художник». Получается, что если «я — художник» создал нечто, то оно непременно (имманентно) обозначается как искусство. У Архипова совсем иначе: «он / она — художник» делает какую-то полезную для себя вещь и не обращает внимания ни на эстетические свойства, ни на презентабельность (а тем более — репрезентативность) своего объекта. Должен появиться кто-то, кто откроет, предъявит и репрезентирует самодельные утилитарные объекты, как искусство, а простых жителей деревень и городов из разных стран — инженеров и учителей, охранников и рабочих, местных и пришлых, — как акторов творческого процесса, потенциальных, а теперь и реальных участников художественной жизни.
И этим «открывателем» и «назывателем» стал Владимир Архипов.
Диалоги и монологи создателей «штуковин» — центральная тема этого зала. Все они появились в поле внимания Владимира Архипова и обсуждают с ним или между собой странности, прелести и ужасы ландшафтов — экономических, общественно-политических, географических, психологических.
Голоса и тексты авторов свидетельствуют о естественном (природном) происхождении их творческой энергии — об обстоятельствах, вынудивших к созданию уникальных вещей, о контекстах бытия и жизненных коллизиях.
Художественные высказывания авторов — это вещь плюс текст. Артистическая форма вещи и ее сценический характер окрашивают этот зал противоречивой интонацией «документального театра», в котором действие происходит, одновременно, и сейчас, и десять, и двадцать, и тридцать лет назад … в Коломне и Жуковском, Ярославле и Перми, Нью-Йорке, Праге и Москве…
Нетрудно заметить, как тема «вынужденное творчество» дополняется «внутренним сюжетом выставки» — рассуждением о многоликой и мультиролевой позиции современного художника. Его авторское «Я» дополняется позициями «коллекционер» и «знаток», «куратор» и «эксперт».
Разделы этого зала называются по фамилиям художников — создателей вещей. И не случайно все начинается с родителей Владимира Архипова. К своей концепции поиска самодельных вещей и их авторов художник пришел в «символически нагруженном» возрасте — когда ему было 33 года. Возможно, фокусировка его «культурного зрения» именно в это время позволила заметить (и оценить!) источники творчества совсем рядом — в семье. Таким образом сама собой формируется гипотеза о «естественном» происхождении творчества Архипова — из лона семьи.
Художественные династии — небольшая редкость, но наследование и проявление «художественного» в предыдущем поколении в полной мере характеризует Владимира Архипова, как дитя современной культуры и «родителя» новых подходов к искусству. Не случайно его творческий метод можно рассматривать в контексте наиболее актуальных социально-художественных практик, связанных с партисипаторностью, соучастным проектированием, культурой участия.
Для освоения этой экспозиции ваше активное участие тоже необходимо — только вы сможете установить связи между фотографиями людей и их текстами, объектами и названиями предметов, высказываниями авторов и посланием художника.
Итак, если внизу вы увидели, что и как делают авторы, то экспозиция второго этажа отвечает на вопросы «Кто эти авторы?», «Чем он / она были мотивированы?», «В каком общественном, семейном или предметном окружении разворачивалось творческое действие героев Владимира Архипова.
Документальные материалы — аудио и текстовые, использованные в экспозиции фрагментированы, частично перемонтированы. Обсценная лексика некоторых авторов смягчена.
авторы: Саломатин, Кузнецов, Яманов
авторы: Саломатин, Кузнецов, Яманов
«Распилил ее и все»
объект 1
объект 2
объект 3
Шатёр Сергея Саломатина
Коломна, Московская область, 2003
Сергей Саломатин: «Вот планирую к домику веранду пристроить, а пока стационарная веранда еще только в проекте, то нужна переносная, не так, какой-то зонтик от солнца и все, а переносная веранда, и чтоб она была легкая, подъемная, и, в то же время, чтоб можно было укрыть много друзей, родни от комаров, мошек всяких.
Эта «конструкция», будем говорить так, содрана с зонтиков, которыми пользовались наши бабушки и дедушки. Все делалось исходя из своих сил. Попробовал, поднял. Чтобы мог справится более слабый человек, из расчета — женщина. Вот получилась такая штучка, ее использовать можно не только в саду. Переносная, транспортабельная, ее можно вывезти куда угодно».
Дверь распиленная
Кости Кузнецова
Кости Кузнецова
Ярославль, Россия, 2003
Костя Кузнецов: «… она служила всего полгода, пока ребенку там было, не знаю, до восьми месяцев. Потом он начал ходить, Она открывалась, ну, как говорится, много места занимала. А так, когда ее разложишь, то есть она не мешает. Маленькая дверь такая и все. Распилил ее и все».
Стул-табурет Анатолия Ивановича Яманова
Криуша, Рязанская область, 1993
Анатолий Иванович Яманов: «Тубаретка! Чего тубаретка, есть тубаретка. Сидеть на ней надо, да. Ну вот. Купил дом, пришел, сесть не на что. На ведре сначала сидел, потом говорю: «Что ж я тубаретку что ль не сделаю?» Взял, сострогал, туда-сюда, раз, два, три, четыре и сделал тубаретку...».
Анатолий Иванович Яманов: «Тубаретка! Чего тубаретка, есть тубаретка. Сидеть на ней надо, да. Ну вот. Купил дом, пришел, сесть не на что. На ведре сначала сидел, потом говорю: «Что ж я тубаретку что ль не сделаю?» Взял, сострогал, туда-сюда, раз, два, три, четыре и сделал тубаретку...».
авторы: Джеки Ло, Салтыкова и Соломкин
авторы: Джеки Ло, Салтыкова и Соломкин
«Тут вдруг мысль меня осенила…»
объект 1
объект 2
объект 3
Коврик Алексея Соломкина
Владимирская область, 1995
Алексей Соломкин: «Есть у меня сосед. Зовут его Николай, и мы с ним очень любим пить пиво. Ну и как-то так у нас случилось, что пьем очень интересно. Мы откупориваем бутылочки, садимся на крылечке, каждый на своем, и щелчком отправляем крышки от бутылок на территорию соседа. За достаточно длительное время накопилось этих пивных крышек приличное количество. То есть лужайки перед домом и у него, и у меня усеяны ими очень сильно. Периодически из-за этого возникали проблемы с женой, естественно, ей не нравилось, что территория якобы захламляется. И как-то я начал эти пробки подбирать. Пару карманов набил. Ходил, ходил вокруг дома, но ни до чего не додумался…
И тут вдруг мысль меня осенила: видал я у знакомого одного — эти пробки набиты на ступеньки крыльца — не давали скользить зимой и задерживали часть грязи, когда распутица... Но дело в том, что у меня крыльцо каменное. И тут брат ко мне приехал. Ну и как-то в сарае он спрашивает: «Чего у тебя тут пробки валяются?» Я ему говорю, так, мол, и так. А он работал на заводе: «Я тебе помогу». Ну и через неделю он привез мне пластину текстолитовую с отверстиями. Мне осталось из подручного материала, где шурупами, где заклепками самодельными пришпандорить эти пробки».
Манекен мужской Натальи Салтыковой
Москва, 2006
Наталья Салтыкова: «… мы увеличили плечи при помощи банок. А был это маленький манекен, женского размера, а нам нужен был большой, под царскую мантию. Размер 50-52. Мы брали костюмы в аренду и улучшали их как нам было нужно, — богато делали. …Смотрим как он будет на человеке сидеть. Удобно на нем декорировать, расшивать, смотреть что красиво — что не красиво».
Стенд для трусов Джеки Ло
Нью-Йорк, США, 2011
Нью Йорк. Диалог в магазине:
— Добрый день!
— Здравствуйте! Что Вы хотите?
— Скажите, это ваше? Мы приходили вчера, разговаривали с вашей женой; мы бы хотели купить вот эту вещь.
— Вы имеете в виду трусы?
— Все вместе! Я — художник, мы делаем проект, посвященный Нью-Йорку. Я собираю самодельные вещи.
— То есть, вы хотите купить трусы и сито?
— Да, да!
— Оно не продается.
— Мы бы хотели показать его на выставке. Его много людей увидят!
— Сколько Вы можете заплатить?
— Восемь долларов.
— Оно единственное! Всего одно! Я сам сделал.
— Да, да, поэтому мы и хотим его купить! Вы можете купить другое такое же сито и заново все повесить.
— Он его нашел. Он говорит, что не сможет точно такую же конструкцию сделать, потому что такие сита больше не продаются. Но вы можете его сфотографировать.
— Десять долларов?.. А что, если мы купим Вам новое сито взамен старого?
— То есть — замените сито?
— Ну да, что, если мы вам новое принесем, а это заберем?
— Можете сфотографировать!
— Хорошо, 15 долларов? Это хорошая цена!
— Двадцать — только для вас!
— Хорошо! Спасибо!.. Пожалуйста, не снимайте бирку! Напомните, как Вас зовут?
— Джеки.
Нью Йорк. Диалог в магазине:
— Добрый день!
— Здравствуйте! Что Вы хотите?
— Скажите, это ваше? Мы приходили вчера, разговаривали с вашей женой; мы бы хотели купить вот эту вещь.
— Вы имеете в виду трусы?
— Все вместе! Я — художник, мы делаем проект, посвященный Нью-Йорку. Я собираю самодельные вещи.
— То есть, вы хотите купить трусы и сито?
— Да, да!
— Оно не продается.
— Мы бы хотели показать его на выставке. Его много людей увидят!
— Сколько Вы можете заплатить?
— Восемь долларов.
— Оно единственное! Всего одно! Я сам сделал.
— Да, да, поэтому мы и хотим его купить! Вы можете купить другое такое же сито и заново все повесить.
— Он его нашел. Он говорит, что не сможет точно такую же конструкцию сделать, потому что такие сита больше не продаются. Но вы можете его сфотографировать.
— Десять долларов?.. А что, если мы купим Вам новое сито взамен старого?
— То есть — замените сито?
— Ну да, что, если мы вам новое принесем, а это заберем?
— Можете сфотографировать!
— Хорошо, 15 долларов? Это хорошая цена!
— Двадцать — только для вас!
— Хорошо! Спасибо!.. Пожалуйста, не снимайте бирку! Напомните, как Вас зовут?
— Джеки.
авторы: Майкл Брайан, Назаров, С.Потапов, Чеботарь, а также Леон и Сергей
авторы: Майкл Брайан, Назаров, С.Потапов, Чеботарь, а также Леон и Сергей
«Удачное изобретение, делается легко»
объект 1
объект 2
объект 3
объект 4
объект 5
объект 6
Велосипед грузовой Сергея Потапова
Верея, Московская обл., 2011
Диалог с Сергеем Потаповым:
…Раз в месяц съездили на оптовку, все закупили, в холодильник положили, — и больше не ездим.
Сварочный аппарат есть — водопроводные трубы согнул и сварил. Это три четверти — в них как раз хорошо втулка входит. Колеса подкупили.
— А чем вас не удовлетворял обычный велосипед?
— Во-первых, зимой скользко, потом, жена больная — у нее спина болит, равновесие она держать не может, — а здесь сядет и спокойно едет.
Диалог с Сергеем Потаповым:
…Раз в месяц съездили на оптовку, все закупили, в холодильник положили, — и больше не ездим.
Сварочный аппарат есть — водопроводные трубы согнул и сварил. Это три четверти — в них как раз хорошо втулка входит. Колеса подкупили.
— А чем вас не удовлетворял обычный велосипед?
— Во-первых, зимой скользко, потом, жена больная — у нее спина болит, равновесие она держать не может, — а здесь сядет и спокойно едет.
Ковш из огнетушителя
Василия Назарова
Василия Назарова
Ивановская область, 1995
Василий Назаров: «В том году «Кировец» мне дали. Трактор хороший, но масла жрет немеряно. А подлезть масло налить — неудобно. Хорошо, когда на заправке: сунул шланг — и нет проблем. А когда я в поле или еще где? Неудобно. Я и так и этак пробовал — все время мимо льешь. Мне это надоело, и я сделал вот этот ковш».
Сито для раствора
Ивана Чеботаря
Ивана Чеботаря
Жуковский, Московская обл., 2004
Иван Чеботарь: «… они нам привезли раствор с камушками, а на камни как кирпич класть? И нам пришлось придумывать как отделить зерна от плевел: купили сетку металлическую на рынке, скрутили концы попарно меж собой, и получилась такая простая штука — сеялка или сито».
Иван Чеботарь: «… они нам привезли раствор с камушками, а на камни как кирпич класть? И нам пришлось придумывать как отделить зерна от плевел: купили сетку металлическую на рынке, скрутили концы попарно меж собой, и получилась такая простая штука — сеялка или сито».
Буёк Леона
Аджман, ОАЭ, 2003
Леон: «Мы закидываем в море сети, которые вытаскиваем позже, ночью, когда их почти невозможно разглядеть. Эти буйки помогают нам быстрее найти их. Мы покупаем диски и пробку, и собираем их сами. Иногда мы добавляем больше пробки или пару лишних мигающих лампочек».
Леон: «Мы закидываем в море сети, которые вытаскиваем позже, ночью, когда их почти невозможно разглядеть. Эти буйки помогают нам быстрее найти их. Мы покупаем диски и пробку, и собираем их сами. Иногда мы добавляем больше пробки или пару лишних мигающих лампочек».
Буй из пластиковой бочки Сергея
Пермь, 2004
Сергей: «Для несведущих — это швартовый буй. По задумке он должен быть легкий и плавать, но при исполнении было некоторое нарушение технологии: его просто заполнили пеной, которая гигроскопична. Обычной монтажной пеной. Он два года плавал, а потом набрал воды и перестал плавать. Это как-бы неправильное решение. Говорили же — надо забить пустыми бутылками, а потом уже монтажной пеной заливать.
Почему пластиковый? Чтобы пластиковые лодки не бились о них. Удачное изобретение, делается легко. Стационарная вещь. Каждый знает свой буек: подходишь, цепляешься, не нагибаясь. Он закреплен за грунт: якорь — мертвяк: бетонная плита, железная рама, батарея, какая-то тяжелая вещь — кому что не жалко…».
Сергей: «Для несведущих — это швартовый буй. По задумке он должен быть легкий и плавать, но при исполнении было некоторое нарушение технологии: его просто заполнили пеной, которая гигроскопична. Обычной монтажной пеной. Он два года плавал, а потом набрал воды и перестал плавать. Это как-бы неправильное решение. Говорили же — надо забить пустыми бутылками, а потом уже монтажной пеной заливать.
Почему пластиковый? Чтобы пластиковые лодки не бились о них. Удачное изобретение, делается легко. Стационарная вещь. Каждый знает свой буек: подходишь, цепляешься, не нагибаясь. Он закреплен за грунт: якорь — мертвяк: бетонная плита, железная рама, батарея, какая-то тяжелая вещь — кому что не жалко…».
авторы: В. Н. Потапов, Репин, Тимонин, Валера и Константин Никифорович
авторы: В. Н. Потапов, Репин, Тимонин, Валера и Константин Никифорович
«Они же не сгниют никогда!»
объект 1
объект 2
объект 3
объект 4
объект 5
Тележка Владимира Николаевича Потапова
Зарайск, Московская область, 1998
Владимир Николаевич: «Это был, наверно, девяносто седьмой — девяносто восьмой год. Да, перед девальвацией как раз где-то. Мы же, считай, в деревне живем, хоть и в городе как бы. Всегда скотину держали, хозяйство какое-никакое, дрова возили. Вот доски надо было перевезти, кажется. Сарай я чтоль подновлял. Машины не было, денег тоже, а привезти всегда что-то надо. А колеса из стеклотекстолита. Очень даже правильные колеса — вечные. Они же не сгниют никогда!».
Владимир Николаевич: «Это был, наверно, девяносто седьмой — девяносто восьмой год. Да, перед девальвацией как раз где-то. Мы же, считай, в деревне живем, хоть и в городе как бы. Всегда скотину держали, хозяйство какое-никакое, дрова возили. Вот доски надо было перевезти, кажется. Сарай я чтоль подновлял. Машины не было, денег тоже, а привезти всегда что-то надо. А колеса из стеклотекстолита. Очень даже правильные колеса — вечные. Они же не сгниют никогда!».
Кресло Олега Михайловича Тимонина
Коломна, Московская область, 1999
Диалог с Олегом Михайловичем Тимониным:
— Приятель подарил кресло. Спиночка сгнила — не солидно если разорвется. У дома приятеля, куски валялись. Я говорю: дай кусок! Он говорит: бери.
— А это кресло Вы используете на улице?
— Да, пришел, искупался, посидел, попил чайку.
— Дадите на выставку?
— Польза бы была бы. Есть такие любители что смотрят на это дело?
— Да, есть. Вы же сделали вещь, которой в природе не существует — по сути, вы — художник! Новую форму сделали!
Диалог с Олегом Михайловичем Тимониным:
— Приятель подарил кресло. Спиночка сгнила — не солидно если разорвется. У дома приятеля, куски валялись. Я говорю: дай кусок! Он говорит: бери.
— А это кресло Вы используете на улице?
— Да, пришел, искупался, посидел, попил чайку.
— Дадите на выставку?
— Польза бы была бы. Есть такие любители что смотрят на это дело?
— Да, есть. Вы же сделали вещь, которой в природе не существует — по сути, вы — художник! Новую форму сделали!
— Дело в том, что денег нет, а русский человек все время что-то придумывает: голь на выдумки хитра…
Тачка для камней Валеры
деревня Звизжы, Калужская область, 2003
Валера: «Камнями занимались. Сосед мой, через дом — он камни покупал для украшения. Дачники, это, дачи украшают, вот, им камни-то нужны. Камни-то в реке, — их вытащить надо, потом, это, в гору затащить. Тяжело, как это из реки-то, понятно, на руках вытаскиваешь, ну там, палкой, ломом. Камень чем больше, тем больше стоит. А маленькие им не нужны. Вот таскали на руках, катили — тут метров 300. Мучились, мучились, а потом тележку сделали. Из хлама всякого, что от механизации остался. Все ж легче возить чем тащить…».
Валера: «Камнями занимались. Сосед мой, через дом — он камни покупал для украшения. Дачники, это, дачи украшают, вот, им камни-то нужны. Камни-то в реке, — их вытащить надо, потом, это, в гору затащить. Тяжело, как это из реки-то, понятно, на руках вытаскиваешь, ну там, палкой, ломом. Камень чем больше, тем больше стоит. А маленькие им не нужны. Вот таскали на руках, катили — тут метров 300. Мучились, мучились, а потом тележку сделали. Из хлама всякого, что от механизации остался. Все ж легче возить чем тащить…».
Тачка для глины Константина Никифоровича
Жуковский, Московская область, 1977
Константин Никифорович: «Вино я пил. Я алкоголик. Это самое. Работал сварщиком. Думаю, это мне тяжело вести, по буграм, — ну я так это и сделал. Я возился вот колеса в основном делал то. Это бак дал мне сосед, от бензинового, как его? Бензобак. Вот он весь поржавел... Вот эта вот часть была, а это вот я сам приварил, да и все…
Раньше там, на том месте, туда на луг, упала бомба или две во время войны. Яма там такая большая была. И туда люди ходили за глиной. Глину там брали для печек. Вот и я туда сходил, а потом все завалили, вот чтобы. Подумал, может буду чего возить, кирпичи, еще чего, а мне она больше не пригодилась».
Константин Никифорович: «Вино я пил. Я алкоголик. Это самое. Работал сварщиком. Думаю, это мне тяжело вести, по буграм, — ну я так это и сделал. Я возился вот колеса в основном делал то. Это бак дал мне сосед, от бензинового, как его? Бензобак. Вот он весь поржавел... Вот эта вот часть была, а это вот я сам приварил, да и все…
Раньше там, на том месте, туда на луг, упала бомба или две во время войны. Яма там такая большая была. И туда люди ходили за глиной. Глину там брали для печек. Вот и я туда сходил, а потом все завалили, вот чтобы. Подумал, может буду чего возить, кирпичи, еще чего, а мне она больше не пригодилась».
Электрочайник Андрея Репина
Москва, около 1992
Андрей Репин: «Чайник, в моем представлении — это как друг, который с тобой по жизни идет, с 84 года. Он поил, кормил, ну, как просто так выбросить на помойку? …Ну, обычно, когда перегорают, тогда и выбрасывают, а он все не перегорает и не перегорает…».
Андрей Репин: «Чайник, в моем представлении — это как друг, который с тобой по жизни идет, с 84 года. Он поил, кормил, ну, как просто так выбросить на помойку? …Ну, обычно, когда перегорают, тогда и выбрасывают, а он все не перегорает и не перегорает…».
авторы: Пан Кайбр, Сурков и Адриан Штумм
Пан Кайбр, Сурков и Адриан Штумм
«У меня были на то свои причины…»
объект 1
объект 2
объект 3
Кофемолка Адриана Штумма
Цюрих, Щвейцария, 2009
Адриан Штумм: «Это кофейная мельница, а это штука от велосипеда, чтобы держать было удобно. Она должна быть прикручена к столу, но она не прикручивается. Нельзя прикрепить, так как по условиям аренды квартиры мне нельзя тут сверлить никакие дырки. Раньше, когда мы в предыдущей квартире жили, она у нас была прикручена к шкафу, а здесь и шкафы металлические и нельзя, поэтому я и сделал ручку, чтобы можно было держать на весу и молоть кофе».
Адриан Штумм: «Это кофейная мельница, а это штука от велосипеда, чтобы держать было удобно. Она должна быть прикручена к столу, но она не прикручивается. Нельзя прикрепить, так как по условиям аренды квартиры мне нельзя тут сверлить никакие дырки. Раньше, когда мы в предыдущей квартире жили, она у нас была прикручена к шкафу, а здесь и шкафы металлические и нельзя, поэтому я и сделал ручку, чтобы можно было держать на весу и молоть кофе».
Ступенька пана Кайбра
Прага, Чехия, 1995
Диалог с паном Кайбром:
— Пан Кайбр, расскажите, пожалуйста, что это за штука с крючком? Когда вы это сделали?
— Ну, прошло уже почти полгода. Я не поздоровался с одной конкретной дамой — она была метрах в пяти от меня, так что наши взгляды встретились. У меня были на то свои причины. Но я не мог себе представить, что случилось в следующий момент. Она сбежала по лестнице и заперла дверь в наш двор изнутри. Я выносил золу с печки, я и не подозревал, что она запрет дверь — иначе я бы взял с собой ключи. Потом это случилось снова, когда я вышел на минутку — она сбежала и снова захлопнула дверь. Вот и все. Вот почему я предпочитаю выходить в окно.
— Почему ваша домоправительница запирает перед вами двери? Почему вы ей не нравитесь?
— Ну, это сложно объяснить, это длилось годами. С тех пор, как я переехал сюда, атмосфера казалась немного странной. Знаете, была одна женщина, которая жила на улице у Гейтс, в доме номер семь, где сейчас живет адвокат Новак, и она говорила мне вот что: «О, Пан Кайбр, здесь действительно плохая атмосфера, вам здесь не будет счастья». Ну, тут все было как-то нехорошо, наверное, люди ждали, когда я заплачу за квартиру. Но эта квартира была предоставлена мне государством от работы. Вот и все, за мной стояли известные личности из государства, из Академии, мне очень повезло. То, что было подарком от моих друзей в правительстве, этими людьми — моими соседями, интерпретировалось как нечто совершенно иное.
— Почему это произошло?
— Ну, потому что я освоил свою профессию и знал, как делать свою работу ... это мое искусство. Может, они мне завидовали.
Диалог с паном Кайбром:
— Пан Кайбр, расскажите, пожалуйста, что это за штука с крючком? Когда вы это сделали?
— Ну, прошло уже почти полгода. Я не поздоровался с одной конкретной дамой — она была метрах в пяти от меня, так что наши взгляды встретились. У меня были на то свои причины. Но я не мог себе представить, что случилось в следующий момент. Она сбежала по лестнице и заперла дверь в наш двор изнутри. Я выносил золу с печки, я и не подозревал, что она запрет дверь — иначе я бы взял с собой ключи. Потом это случилось снова, когда я вышел на минутку — она сбежала и снова захлопнула дверь. Вот и все. Вот почему я предпочитаю выходить в окно.
— Почему ваша домоправительница запирает перед вами двери? Почему вы ей не нравитесь?
— Ну, это сложно объяснить, это длилось годами. С тех пор, как я переехал сюда, атмосфера казалась немного странной. Знаете, была одна женщина, которая жила на улице у Гейтс, в доме номер семь, где сейчас живет адвокат Новак, и она говорила мне вот что: «О, Пан Кайбр, здесь действительно плохая атмосфера, вам здесь не будет счастья». Ну, тут все было как-то нехорошо, наверное, люди ждали, когда я заплачу за квартиру. Но эта квартира была предоставлена мне государством от работы. Вот и все, за мной стояли известные личности из государства, из Академии, мне очень повезло. То, что было подарком от моих друзей в правительстве, этими людьми — моими соседями, интерпретировалось как нечто совершенно иное.
— Почему это произошло?
— Ну, потому что я освоил свою профессию и знал, как делать свою работу ... это мое искусство. Может, они мне завидовали.
Ну, а с этой ступенькой, которую я использую, чтобы залезть в окно, ситуация несколько иная. Изначально этот пенек был плахой, на которой я рубил дрова. А потом это был подлокотник. Я немного изменил конструкцию, прикрутив деревяшку, так как он был неустойчивым и наклонялся в сторону. Я использовал его как подставку для ног: изучая и читая Библию, я ставил на него ногу, а на колено клал книги. Лишь позже я нашел применение этой конструкции, разместив ее за окном. В основном потому, что пень достаточно тяжелый и надо постараться чтобы его украсть. Я забираюсь на подоконник, опускаю ступеньку, наступаю на нее, а потом на землю, так как я пожилой человек, и мне довольно сложно прыгнуть прямо в окно. Вот и все.
Подставка под телевизор Михаила Суркова
Пермь, 2004
Михаил Сурков: «Не было, условно говоря, свободной табуретки, а надо было повыше поставить телевизор. Внизу неудобно было смотреть. И просто с целью экономии времени, чтобы никуда там не идти. Ну кто покупает табуретку чтобы повыше поставить? Ну кто задумывается о таких вещах? Ты спонтанно делаешь, потому что тебе срочно надо подняться. Почему именно так — никто не знает. Была изолента под рукой. Никто специально ее не покупал. Это все, что было в наличии под рукой. А эти ножки я тоже нашел уже здесь».
Михаил Сурков: «Не было, условно говоря, свободной табуретки, а надо было повыше поставить телевизор. Внизу неудобно было смотреть. И просто с целью экономии времени, чтобы никуда там не идти. Ну кто покупает табуретку чтобы повыше поставить? Ну кто задумывается о таких вещах? Ты спонтанно делаешь, потому что тебе срочно надо подняться. Почему именно так — никто не знает. Была изолента под рукой. Никто специально ее не покупал. Это все, что было в наличии под рукой. А эти ножки я тоже нашел уже здесь».
автор: Владимир
автор: Владимир
«…чтоб нам использовать отходы человеческого бытия»
объект 1
Туалет передвижной Владимира
Коломна, Московская область, 2008
Мать Владимира: «Туалет этот легко передвигается. Сам стоит на колесиках, а внизу находятся рельсы, такие металлические планочки, в форме рельс, прикрепляются на деревянную основу. Держится, он не качается, ветра не боится — все нормально. Им пользоваться очень удобно и приятно.
А передвижной он нужен потому, чтоб нам использовать отходы человеческого бытия. Как назвать? Почва у нас плохая на участке, удобрений у нас никаких нет, за навоз надо деньги платить. И мы используем вот эти отходы. В ямку их закапываем, они там собираются, в течение года и немного набирается, ну в конце сезона мы передвигаем туалет на новое место, а ямку под зиму обрабатываем соответствующим составом, обеззараживающим и закапываем. Итак, на этом месте, мы считаем, — почва обогащается. Ну потом, что-нибудь сажаем на этом месте…».
Мать Владимира: «Туалет этот легко передвигается. Сам стоит на колесиках, а внизу находятся рельсы, такие металлические планочки, в форме рельс, прикрепляются на деревянную основу. Держится, он не качается, ветра не боится — все нормально. Им пользоваться очень удобно и приятно.
А передвижной он нужен потому, чтоб нам использовать отходы человеческого бытия. Как назвать? Почва у нас плохая на участке, удобрений у нас никаких нет, за навоз надо деньги платить. И мы используем вот эти отходы. В ямку их закапываем, они там собираются, в течение года и немного набирается, ну в конце сезона мы передвигаем туалет на новое место, а ямку под зиму обрабатываем соответствующим составом, обеззараживающим и закапываем. Итак, на этом месте, мы считаем, — почва обогащается. Ну потом, что-нибудь сажаем на этом месте…».
авторы: Лысенко и Кожин
автор: Владимир
«… чтобы поменьше усилий тратить»
объект 1
объект 2
Стульчак Юрия Владимировича Лысенко
Жуковский, Московская область, 2007
Юрий Владимирович Лысенко: «Понимаешь: мама, квартира маленькая, лишнее никуда ничего не поставишь, а стул был, она к нему привыкла, он надежный — крепкий, если закрепить. А унитаз, он низкий. Когда человеку за восемьдесят — ничего уже не гнется — встать не может. Я-ручки-то в туалете приделал — а сил у нее нет. Здесь висит всегда что-нибудь, а это обычно мы закрываем: врач, когда приходит, или еще кто зайдет — как-то неудобно. Мы-то уже не замечаем. Никуда не денешься — есть родители, — ухаживай. Дай Бог терпения!».
Юрий Владимирович Лысенко: «Понимаешь: мама, квартира маленькая, лишнее никуда ничего не поставишь, а стул был, она к нему привыкла, он надежный — крепкий, если закрепить. А унитаз, он низкий. Когда человеку за восемьдесят — ничего уже не гнется — встать не может. Я-ручки-то в туалете приделал — а сил у нее нет. Здесь висит всегда что-нибудь, а это обычно мы закрываем: врач, когда приходит, или еще кто зайдет — как-то неудобно. Мы-то уже не замечаем. Никуда не денешься — есть родители, — ухаживай. Дай Бог терпения!».
Багажник к мопеду Николая Кожина
Орел, около 1997
Николай Кожин: «От нашей, так сказать, жизни от дачной, значит, чтобы возить картошечку, чтобы не рассыпалась, поменьше усилий тратить. Ну и что: валяется кругом, значит, сейчас заменяются металлические ящики пластмассовыми, а тут железки стали валяться, вот я и смотрю — ну как бы это приспособить? От бутылок, от молочных бутылок ящик. Для молочных бутылок вот это изнутри все повыломал все вот, и тут сеточку вставил. Это, чтоб что-нибудь засунуть, чтоб не прыгало во время вибрации, это обыкновенная, можно использовать штуку от эспандера, чтобы не вываливалась, во время ветра не продувало. А удочку можно замотать сюда…».
авторы: Боборов, Гуськов, Уваров
авторы: Боборов, Гуськов, Уваров
«Все, что хорошее попадается — у меня в дело идет»
объект 1
объект 2
объект 3
Тачка Петра Сергеевича Гуськова
село Столпцы, Рязанская область, около 1980
Диалог с Петром Сергеевичем Гуськовым:
— Петр Сергеевич, как получилась такая тачка?
— Так и получилась. Как получилась.
— Вы ее для чего делали?
— Чтоб говно всякое возить. Что ты дурацкие вопросы задаешь? Ребенку малому понятно зачем тачка в деревне нужна. Как без нее? То одно надо привезти то другое.
— А почему здесь два колеса?
— У нас не город — асфальта нет, поэтому, когда везешь что-то тяжелое, одно колесо запросто в земле вязнет, а два понадежнее — меньше утопают.
— А почему у нее форма такая странная?
— Почему, да почему — по кочану. Обычная, деревенская.
— А почему ручки такие? Из чего они сделаны?
— Из обрезков… Где-то под олимпиаду нам газ провели слава Богу. Делал я отопление для дома — остались обрезки труб. Чтоб не выбрасывать — я покумекал, взял уголки, скрутил как ручки. Но потом оказалось, что резьба на трубах не держит нагрузку — пришлось укрепить — приварить накладки.
— А стул этот вы сделали?
— А кто-ж еще.
— А почему?
— Чтоб из дому хорошие не брать. Чтоб в сарае или гараже было на чем сидеть. Понятно?
— А откуда этот стул?
— А это вон школа выбрасывала сломанные стулья, а я подобрал. Им же ничего не надо! Вместо того, чтоб отремонтировать — они выбрасывают! Так никаких денег не хватит.
— Может отремонтировать дороже, чем купить?
— Хороший хозяин так не делает! Да там и нет хозяина: за пять лет — пять директоров сменилось!
— То есть вы подобрали каркас стула и прибили к нему дощечки?
— Надо же, догадался!
Диалог с Петром Сергеевичем Гуськовым:
— Петр Сергеевич, как получилась такая тачка?
— Так и получилась. Как получилась.
— Вы ее для чего делали?
— Чтоб говно всякое возить. Что ты дурацкие вопросы задаешь? Ребенку малому понятно зачем тачка в деревне нужна. Как без нее? То одно надо привезти то другое.
— А почему здесь два колеса?
— У нас не город — асфальта нет, поэтому, когда везешь что-то тяжелое, одно колесо запросто в земле вязнет, а два понадежнее — меньше утопают.
— А почему у нее форма такая странная?
— Почему, да почему — по кочану. Обычная, деревенская.
— А почему ручки такие? Из чего они сделаны?
— Из обрезков… Где-то под олимпиаду нам газ провели слава Богу. Делал я отопление для дома — остались обрезки труб. Чтоб не выбрасывать — я покумекал, взял уголки, скрутил как ручки. Но потом оказалось, что резьба на трубах не держит нагрузку — пришлось укрепить — приварить накладки.
— А стул этот вы сделали?
— А кто-ж еще.
— А почему?
— Чтоб из дому хорошие не брать. Чтоб в сарае или гараже было на чем сидеть. Понятно?
— А откуда этот стул?
— А это вон школа выбрасывала сломанные стулья, а я подобрал. Им же ничего не надо! Вместо того, чтоб отремонтировать — они выбрасывают! Так никаких денег не хватит.
— Может отремонтировать дороже, чем купить?
— Хороший хозяин так не делает! Да там и нет хозяина: за пять лет — пять директоров сменилось!
— То есть вы подобрали каркас стула и прибили к нему дощечки?
— Надо же, догадался!
Стул из оргстекла Анатолия Уварова
Москва, 1993
Анатолий Уваров: «Рядом у нас большая помойка. Туда хлам со всей округи тащат… а рядом школа, больница, «пожарка», насосная станция, дома жилые, гаражи. Я когда в гараж иду, всегда мимо прохожу и все, что хорошее попадается — у меня в дело идет. Вот. Гляжу, блестящий каркас валяется, наверное, стул был, а может тумбочка… Я к нему спинку приварил, мягкую спинку на той же помойке подобрал, а оргстекло вырезал по размеру. У меня еще с тех времен, когда на заводе работал осталось… вот, и получился вечный, считай, стул. Не сгорит, не сгниет, не развалится, — а для гаража мне только такой и нужен».
Санки Василия Боброва
Павловск, Воронежская область, 1979
Василий Бобров: «Андрюшка мой маленький был, я и сделал, чтобы в садик его возить. Ходить не хотел — орал, а в санках — молчал. У нас в магазинах санок тогда не было. И у меня, и у соседей самодельные были. Мы с соседом и делали, считай, вместе. Я варил, а он палки потом настругал для сиденья. Варил на работе. Начальство не возражало, Мне надо — я и делал. У нас как было: начальству надо чего сварить для дома, для семьи — делаешь без вопросов. Зато мне когда чего надо — они не возражают».
Василий Бобров: «Андрюшка мой маленький был, я и сделал, чтобы в садик его возить. Ходить не хотел — орал, а в санках — молчал. У нас в магазинах санок тогда не было. И у меня, и у соседей самодельные были. Мы с соседом и делали, считай, вместе. Я варил, а он палки потом настругал для сиденья. Варил на работе. Начальство не возражало, Мне надо — я и делал. У нас как было: начальству надо чего сварить для дома, для семьи — делаешь без вопросов. Зато мне когда чего надо — они не возражают».
авторы: Суранов и Петухов
авторы: Суранов и Петухов
«Были прямоугольные, а эта такая получилась»
объект 1
объект 2
Канистра Вячеслава Суранова
Коломна, Московская область, 1970-е
Диалог с Вячеславом Ивановичем Сурановым:
— Тогда не было канистр?
— Не было.
— Как совсем не было? Расскажите!
— Ну что тут рассказывать!? Ну не было их тогда. Не было! А ездить-то надо. Заправки раньше тоже, не как щас — на каждом шагу. Канистра нужна была, а их не было. Вот и делали кто как мог. Это щас всякие алюминиевые — любые, какие хошь. А тогда сами делали. Вот, брат у меня тоже сам сделал. У него было несколько канистр. Заливаешь две-три и едешь куда надо. Они были литров на пятнадцать — двадцать, разные. Были прямоугольные, а эта такая получилась. Как портфель. Такие портфели раньше были. Он начальника возил — может поэтому такая и получилась…
— А теперь расскажите про эту трубу.
— Водосливочную чтоль?
— Да.
— Ну а чего там — все нормально. Нашел репродуктор на свалке. Пожалуйста, вот сделал — не гниет, не крашу, ничего не ржавеет. И слив хороший и напор — пожалуйста, бочка за де… даже за пять минут набирается. Все нормально.
Диалог с Вячеславом Ивановичем Сурановым:
— Тогда не было канистр?
— Не было.
— Как совсем не было? Расскажите!
— Ну что тут рассказывать!? Ну не было их тогда. Не было! А ездить-то надо. Заправки раньше тоже, не как щас — на каждом шагу. Канистра нужна была, а их не было. Вот и делали кто как мог. Это щас всякие алюминиевые — любые, какие хошь. А тогда сами делали. Вот, брат у меня тоже сам сделал. У него было несколько канистр. Заливаешь две-три и едешь куда надо. Они были литров на пятнадцать — двадцать, разные. Были прямоугольные, а эта такая получилась. Как портфель. Такие портфели раньше были. Он начальника возил — может поэтому такая и получилась…
— А теперь расскажите про эту трубу.
— Водосливочную чтоль?
— Да.
— Ну а чего там — все нормально. Нашел репродуктор на свалке. Пожалуйста, вот сделал — не гниет, не крашу, ничего не ржавеет. И слив хороший и напор — пожалуйста, бочка за де… даже за пять минут набирается. Все нормально.
Фильтр для пруда Леонида Ивановича Петухова
Московская область, 2012
Леонид Иванович Петухов: «Родители у меня померли, а я из Москвы только на лето приезжаю и пока тепло живу здесь. Выращиваю, что Бог пошлет. Все это поливать надо. И соседкам моим тоже надо полить. Я не полью — никто не польет. Они уже в таком возрасте… Вот, и придумку я сделал на три огорода. У нас пруд здесь, внизу, и он все время цветет — забивает обычный фильтр. А я сделал такой, что не забивается. Сейчас много на помойки ковров выкидывают — я подобрал, привез сюда, привез каркас и обтянул его. Насос как обычно качает, а из-за большого объема фильтра — вся эта трава, ряска почти не облепляет его, так как перепад давления на границе — минимальный. То есть вода просачивается сквозь ковер почти естественным образом».
авторы: Сурдутович, Калнберзин, Козин, Устинов и Цыпорин
авторы: Сурдутович, Калнберзин, Козин, Устинов и Цыпорин
«Я взял стандартный, разобрал его и оборвал провода…»
объект 1
объект 2
объект 3
объект 4
объект 5
Гитара Николая Цыпорина
Пермь, 2004
Николай Цыпорин: «Однажды я побывал в магазине «Мелодия», увидел как там кто-то играет, и подумал, что это круто. Вот, и мы с другом сели и за бутылкой пива начали это обсуждать. И он предложил: а давай сделаем бас-гитару! Заметано! Я даже не умел играть, не учился, я даже не представлял, как это делается, но мы все-таки отважились и стали делать. Мы узнали, прочитали в интернете, какое расстояние, какая мензура должна быть, звукосниматели и прочее, прочее. Все параметры узнали и стали делать. Гриф от гитары «Орфей», — басуха была такая. Это не круто, — надо корпус сделать какой-нибудь модный. Вот я его и сделал. Скажу — не поверите, это дело высверливал, потом шлифовал. Очень долго это делал, долго шпаклевал, потому, что сноровки никакой не было. Покрасить по-людски так и не удалось…».
Николай Цыпорин: «Однажды я побывал в магазине «Мелодия», увидел как там кто-то играет, и подумал, что это круто. Вот, и мы с другом сели и за бутылкой пива начали это обсуждать. И он предложил: а давай сделаем бас-гитару! Заметано! Я даже не умел играть, не учился, я даже не представлял, как это делается, но мы все-таки отважились и стали делать. Мы узнали, прочитали в интернете, какое расстояние, какая мензура должна быть, звукосниматели и прочее, прочее. Все параметры узнали и стали делать. Гриф от гитары «Орфей», — басуха была такая. Это не круто, — надо корпус сделать какой-нибудь модный. Вот я его и сделал. Скажу — не поверите, это дело высверливал, потом шлифовал. Очень долго это делал, долго шпаклевал, потому, что сноровки никакой не было. Покрасить по-людски так и не удалось…».
Комбайн музыкальный Вадима Устинова
Пермь, 2003
Вадим Устинов: «Мне надо было сделать музыку в гараже. Я же копошусь в гараже, поэтому надо было сделать музыку. Нашел грампластиночный аппарат. Короче пластинки он играет. Пластинки-то меня не интересуют — мне надо было радио. У меня была магнитола, у которой, соответственно, нет колонок. Вот таким образом я их срастил: вырезал квадратик, вставил туда магнитолу, подключил как положено…».
Гитара Яна Калнберзина
деревня Релино, Переславль-Залесский р-н., Ярославская область, 1991
Ян Калнберзин: «Это часть моей первой гитары, которую мне дала попользоваться под честное слово моя одноклассница Шурочка Финогенова… Она была взята на дачу, где на нее сел мой папа. Я ее положил на кровать, а папа случайно сел сверху и сломал резонатор. И от нее, от хреновой ленинградской гитары, остался гриф и порожек. И все. Я понимал, что в таком виде я ее уже не верну, а хотелось угареть. И я из подручных средств, из неотесанных кусков, найденных на даче, соорудил вот эту гитару.
Я же не мог брать у отца там доски какие-то нормальные, приготовленные для полов, скажем. Вот посмотри, как изящно здесь крепится гриф… Если, например, вбивался гвоздь, а он не лез, то рядом, тут же вбивался другой. Об эстетике я тогда не думал, поэтому, наверно, она и получилась такая брутальная… Звук идет из нее чумовой, — никогда не угадаешь, что щас получится. Но это прет и мне нравится…».
Ян Калнберзин: «Это часть моей первой гитары, которую мне дала попользоваться под честное слово моя одноклассница Шурочка Финогенова… Она была взята на дачу, где на нее сел мой папа. Я ее положил на кровать, а папа случайно сел сверху и сломал резонатор. И от нее, от хреновой ленинградской гитары, остался гриф и порожек. И все. Я понимал, что в таком виде я ее уже не верну, а хотелось угареть. И я из подручных средств, из неотесанных кусков, найденных на даче, соорудил вот эту гитару.
Я же не мог брать у отца там доски какие-то нормальные, приготовленные для полов, скажем. Вот посмотри, как изящно здесь крепится гриф… Если, например, вбивался гвоздь, а он не лез, то рядом, тут же вбивался другой. Об эстетике я тогда не думал, поэтому, наверно, она и получилась такая брутальная… Звук идет из нее чумовой, — никогда не угадаешь, что щас получится. Но это прет и мне нравится…».
Магнитофон Михаила Козина
Москва, около 1985
Михаил Козин: «У меня половина моего полушария мозгового оно техногенное что ли, не знаю, одно безудержно творческое, другое безудержно логическое, математическое, физическое.
Меня судьба закинула на завод секретный, где можно было делать тонкие токарные работы. Вот там то мы сделали некоторые элементы, которые потом вошли в этот магнитофон, который перед тобой сейчас лежит. А еще мне повезло тем, что где-то случайно я раздобыл четырнадцатиканальную головку, — это был финиш. А я, когда взял еще ленту от ЭВМ и приложил к этой головке, оказалось, что она закрывает десять каналов. Я понял, что у меня в руках скоро появится десятиканальный магнитофон. Работал я на заводе много токарей ребят знакомых: «Какие вопросы, ты покажи, плати бутылкой, легко». Сделали мне ребята деталечки…».
Михаил Козин: «У меня половина моего полушария мозгового оно техногенное что ли, не знаю, одно безудержно творческое, другое безудержно логическое, математическое, физическое.
Меня судьба закинула на завод секретный, где можно было делать тонкие токарные работы. Вот там то мы сделали некоторые элементы, которые потом вошли в этот магнитофон, который перед тобой сейчас лежит. А еще мне повезло тем, что где-то случайно я раздобыл четырнадцатиканальную головку, — это был финиш. А я, когда взял еще ленту от ЭВМ и приложил к этой головке, оказалось, что она закрывает десять каналов. Я понял, что у меня в руках скоро появится десятиканальный магнитофон. Работал я на заводе много токарей ребят знакомых: «Какие вопросы, ты покажи, плати бутылкой, легко». Сделали мне ребята деталечки…».
Размножитель на 220Вт Евгения Сурдутовича
Детройт, США, 2002
Евгений Сурдутович: «Это распределитель электроэнергии или блок расширения, также известный как удлинитель. Однако этот удлинитель необычен, поскольку я нарушил соединения со всеми розетками, чтобы можно было вставить релейные переключатели. Я взял стандартный удлинитель, разобрал его и оборвал провода к каждой розетке, подключив двойной провод в черной изоляции. Я просверлил отверстия в коробке удлинителя, чтобы вывести провода. Затем я снова собрал удлинитель. Насколько я помню, это была непростая работа, потому что внутри мало места, и нельзя делать провода короткими. Теперь вы можете подключить любое устройство, но оно не будет включаться, пока вы не соедините два провода в соответствующий двойной провод. Этот удлинитель был прикреплен к стене, и каждый из этих двойных черных проводов был подключен к релейному переключателю».